Комната. С а л ь е р и Все говорят: нет правды на земле. Но правды нет и -- выше. Для меня Так это ясно, как простая гамма. Родился я с любовию к искусству; Ребенком будучи, когда высоко Звучал орган в старинной церкви нашей, Я слушал и заслушивался -- слезы Невольные и сладкие текли. Отверг я рано праздные забавы; Науки, чуждые музыке, были Постылы мне; упрямо и надменно От них отрекся я и предался Одной музыке. Труден первый шаг И скучен первый путь. Преодолел Я ранние невзгоды. Ремесло Поставил я подножием искусству; Я сделался ремесленник: перстам Придал послушную, сухую беглость И верность уху. Звуки умертвив, Музыку я разъял, как труп. Поверил Я алгеброй гармонию. Тогда Уже дерзнул, в науке искушенный, Предаться неге творческой мечты. Я стал творить; но в тишине, но в тайне, Не смея помышлять еще о славе. Нередко, просидев в безмолвной келье Два, три дня, позабыв и сон и пищу, Вкусив восторг и слез вдохновенья, Я жег мой труд и холодно смотрел, Как мысль моя и звуки, мной рожденны, Пылая, с легким дымом исчезали. Что говорю? Когда великий Глюк Явился и открыл нам новы тайны (Глубокие, пленительные тайны), Не бросил ли я все, что прежде знал, Что так любил, чему так жарко верил, И не пошел ли бодро вслед за ним Безропотно, как тот, кто заблуждался И встречным послан в сторону иную? Усильным, напряженным постоянством Я наконец в искусстве безграничном Достигнул степени высокой. Слава Мне улыбнулась; я в сердцах людей Нашел созвучия своим созданьям. Я счастлив был: я наслаждался мирно Своим трудом, успехом, славой; также Трудами и успехами друзей, Товарищей моих в искусстве дивном. Нет! никогда я зависти не знал, О, никогда! -- ниже, когда Пиччини Пленить умел слух диких парижан, Ниже, когда услышал в первый раз Я Ифигении начальны звуки. Кто скажет, чтоб Сальери гордый был Когда-нибудь завистником презренным, Змеей, людьми растоптанною, вживе Песок и пыль грызущею бессильно? Никто!.. А ныне -- сам скажу -- я ныне Завистник. Я завидую; глубоко, Мучительно завидую. -- О небо! Где ж правота, когда священный дар, Когда бессмертный гений -- не в награду Любви горящей, самоотверженья, Трудов, усердия, молений послан -- А озаряет голову безумца, Гуляки праздного? О Моцарт, Моцарт! Входит М о ц а р т. М о ц а р т Ага! увидел ты! а мне хотелось Тебя нежданной шуткой угостить. С а л ь е р и Ты здесь! -- Давно ль? М о ц а р т Сейчас. Я шел к тебе, Нес кое-что тебе я показать; Но, проходя перед трактиром, вдруг Услышал скрыпку... Нет, мой друг Сальери! Смешнее отроду ты ничего Не слыхивал... Слепой скрыпач в трактире Разыгрывал voi che sapete. Чудо! Не вытерпел, привел я скрыпача, Чтоб угостить тебя его искусством. Войди! Входит с л е п о й с т а р и к со скрыпкой. Из Моцарта нам что-нибудь! С т а р и к играет арию из Дон-Жуана; Моцарт хохочет. С а л ь е р и И ты смеяться можешь? М о ц а р т Ах, Сальери! Ужель и сам ты не смеешься: С а л ь е р и Нет. Мне не смешно, когда маляр негодный Мне пачкает Мадонну Рафаэля, Мне не смешно, когда фигляр презренный Пародией бесчестит Алигьери. Пошел, старик. М о ц а р т. Постой же: вот тебе, Пей за мое здоровье. С т а р и к уходит. Ты, Сальери, Не в духе нынче. Я приду к тебе В другое время. С а л ь е р и Что ты мне принес? М о ц а р т Нет -- так; безделицу. Намедни ночью Бессонница моя меня томила, И в голову пришли мне две, три мысли. Сегодня я их набросал. Хотелось Твое мне слышать мненье; но теперь Тебе не до меня. С а л ь е р и Ах, Моцарт, Моцарт! Когда же мне не до тебя? Садись; Я слушаю. М о ц а р т (за фортепиано) Представь себе... кого бы? Ну, хоть меня -- немного помоложе; Влюбленного -- не слишком, а слегка -- С красоткой, или с другом -- хоть с тобой, Я весел... Вдруг: виденье гробовое, Незапный мрак иль что-нибудь такое... Ну, слушай же. (Играет.) С а л ь е р и Ты с этим шел ко мне И мог остановиться у трактира И слушать скрыпача слепого! -- Боже! Ты, Моцарт, недостоин сам себя. М о ц а р т Что ж, хорошо? С а л ь е р и Какая глубина! Какая смелость и какая стройность! Ты, Моцарт, бог, и сам того не знаешь; Я знаю, я. М о ц а р т Ба! право? может быть... Но божество мое проголодалось. С а л ь е р и Послушай: отобедаем мы вместе В трактире Золотого Льва. М о ц а р т Пожалуй; Я рад. Но дай схожу домой сказать Жене, чтобы меня она к обеду Не дожидалась. (Уходит.) С а л ь е р и Жду тебя; смотри ж. Не! не могу противиться я доле Судьбе моей: я избран, чтоб его Остановить -- не то мы все погибли, Мы все, жрецы, служители музыки, Не я один с моей глухою славой... Что пользы, если Моцарт будет жив И новой высоты еще достигнет? Подымет ли он тем искусство? Нет; Оно падет опять, как он исчезнет: Наследника нам не оставит он. Что пользы в нем? Как некий херувим, Он несколько занес нам песен райских, Чтоб, возмутив бескрылое желанье В нас, чадах праха, после улететь! Так улетай же! чем скорей, тем лучше.
Вот яд, последний дар моей Изоры. Осьмнадцать лет ношу его с собою -- И часто жизнь казалась мне с тех пор Несносной раной, и сидел я часто С врагом беспечным за одной трапезой, И никогда на шепот искушенья Не преклонился я, хоть я не трус, Хотя обиду чувствую глубоко, Хоть мало жизнь люблю. Все медлил я. Как жажда смерти мучила меня, Что умирать? я мнил: быть может жизнь Мне принесет незапные дары; Быть может посетит меня восторг И творческая ночь, и вдохновенье; Быть может, новый Гайден сотворит Великое -- и наслажуся им... Как пировал я с гостем ненавистным, Быть может, мнил я, злейшего врага Найду; быть может, злейшая обида В меня с надменной грянет высоты -- Тогда не пропадешь ты, дар Изоры. И я был прав! и наконец нашел Я моего врага, и новый Гайден Меня восторгом дивно упоил! Теперь -- пора! заветный дар любви, Переходи сегодня в чашу дружбы.
СЦЕНА II
Особая комната в трактире; фортепиано. М о ц а р т и С а л ь е р и за столом. С а л ь е р и Что ты сегодня пасмурен? М о ц а р т Я? Нет! С а л ь е р и Ты, верно, Моцарт, чем-нибудь расстроен? Обед хороший, славное вино, А ты молчишь да хмуришься. М о ц а р т Признаться, Мой Requiem меня тревожит. С а л ь е р и А! Ты сочиняешь Requiem? Давно ли? М о ц а р т Давно, недели три. Но странный случай... Не сказывал тебе я? С а л ь е р и Нет. М о ц а р т Так слушай. Недели три тому, пришел я поздно Домой. Сказали мне, что заходил За мною кто-то. Отчего -- не знаю, Всю ночь я думал: кто бы это был? И что ему во мне? Назавтра тот же Зашел и не застал опять меня. На третий день играл я на полу С моим мальчишкой. Кликнули меня; Я вышел. Человек, одетый в черном, Учтиво поклонившись, заказал Мне Requiem и скрылся. Сел я тотчас И стал писать -- и с той поры за мною Не приходил мой черный человек; А я и рад: мне было б жаль расстаться С моей работой, хоть совсем готов Уж Requiem. Но между тем я... С а л ь е р и Что? М о ц а р т Мне совестно признаться в этом... С а л ь е р и В чем же? М о ц а р т Мне день и ночь покоя не дает Мой черный человек. За мною всюду Как тень он гонится. Вот и теперь Мне кажется, он с нами сам-третей Сидит. С а л ь е р и И, полно! что за страх ребячий? Рассей пустую думу. Бомарше Говаривал мне: "Слушай, брат Сальери, Как мысли черные к тебе придут, Откупори шампанского бутылку Иль перечти "(Женитьбу Фигаро(". М о ц а р т Да! Бомарше ведь был тебе приятель; Ты для него "Тарара" сочинил, Вещь славную. Там есть один мотив... Я все твержу его, когда я счастлив... Ла ла ла ла... Ах, правда ли, Сальери, Что Бомарше кого-то отравил? С а л ь е р и Не думаю: он слишком был смешон Для ремесла такого. М о ц а р т Он же гений, Как ты да я. А гений и злодейство -- Две вещи несовместные. Не правда ль? С а л ь е р и Ты думаешь? (Бросает яд в стакан Моцарта) Ну, пей же. М о ц а р т За твое Здоровье, друг, за искренний союз, Связующий Моцарта и Сальери, Двух сыновей гармонии. (Пьет.) С а л ь е р и Постой, Постой, постой!.. Ты выпил!.. без меня? М о ц а р т (бросает салфетку на стол) Довольно, сыт я. (Идет к фортепиано.) Слушай же, Сальери, Мой Requiem. (Играет.) Ты плачешь? С а л ь е р и Эти слезы Впервые лью: и больно и приятно, Как будто тяжкий совершил я долг, Как будто нож целебный мне отсек Страдавший член! Друг Моцарт, эти слезы... Не замечай их. Продолжай, спеши Еще наполнить звуками мне душу... М о ц а р т Когда бы все так чувствовали силу Гармонии! Но нет: тогда б не мог И мир существовать; никто б не стал Заботиться о нуждах низкой жизни; Все предались бы вольному искусству. Нас мало избранных, счастливцев праздных, Пренебрегающих презренной пользой, Единого прекрасного жрецов. Не правда ль? Но я нынче нездоров, Мне что-то тяжело: пойду засну. Прощай же! С а л ь е р и До свиданья. (Один.) Ты заснешь Надолго, Моцарт! Но ужель он прав, И я не гений? Гений и злодейство Две вещи несовместные. Неправда: А Бонаротти? или это сказка Тупой бессмысленной толпы -- и не был Убийцею создатель Ватикана?
Категория: Книги | Добавил: lookonbook (08.03.2008)
| Автор: Александр Сергеевич Пушкин
